Дом брака (7 дом) Опции

[Yozhik66]

Аддикция избегания. Почему ваш партнер бежит от вас.

Как объяснить себе необъяснимое? Почему ваш партнёр бежит от вас? Зачем он постоянно делает «то ближе, то дальше», причиняя невыразимые страдания? Чья это вина, как такое вообще случается и что делать? Попробуем разобраться.

Создание близких отношений – одна из самых важных жизненных возрастных задач, стремящейся к зрелости личности. Однако, общеизвестно, что из года в год количество разводов растёт. Дистанция между людьми увеличивается. Появление новых терминов – «чайлдфри»* и «синглтоны»** маркирует различные грани современной социальной ситуации. В этих условиях одним удается обрести радость доверительной близости. Другим, увы – нет. Но кто эти люди, что то возникают на горизонте, то стремительно исчезают с него? Ещё один набирающий широкую популярность термин – «аддикт избегания» призван объяснить, почему отношения не клеятся, а подлинная близость невозможна.

Так кто же такой «аддикт избегания»? Аддикт – значит «зависимый». Его зависимость - в избегании близких, искренних, доверительных, продолжительных отношений. Проблема заключена в двойственности ситуации: для аддикта избегания фигура избранника важна и ценна, но при этом, он делает всё для того, чтобы существовать на расстоянии. Отношения поддерживаются в режиме нитевидной пульсации. Скрывая свои мысли, эмоции, внутренние переживания, аддикт избегания параллельно создаёт суррогатные отношения с другими. Обычно это эмоционально менее значимые люди. Как правило, у аддиктов избегания проявляется и альтернативный интерес - к алкоголю, наркотикам, спорту, игромании, трудоголизму, сексоголизму и т.п. одержимостям. Именно это становится их т.н. «аддиктивным приоритетом». ***

В это же время партнеры аддикта избегания - недоумевают, явно страдают, испытывая отвержение и чувствуя себя брошенными. Стараясь быть ещё лучше, они осуществляют гиперухаживания. Но!.. Это лишь активизирует страхи аддикта избегания оказаться под контролем и быть «поглощённым», а на уровне подсознания – страх быть оставленным.**** Соответственно, в определенный момент, аддикт избегания, стремясь ослабить «давление», изымает себя из отношений. Затем же, по мере нарастания ощущения приближающейся покинутости, обратное движение «маятника» заставляет аддикта избегания вновь стремиться к сближению.

Довольно часто аддикты избегания включаются в отношения с т.н. любовными аддиктами. Это в высшей степени драматические союзы без счастливого конца. Аддиктам избегания душно в объятиях «цепляющихся» и «прилипчивых» любовных аддиктов, мечтающих, в свою очередь, исцелить свою травму проигнорированного, неоцененного и нелюбимого человека.

Взаимодействуя со своими избранниками, аддикты избегания поначалу ведут себя очень внимательно и заботливо, всячески обольщая и обнаруживая свой интерес. Формируя влюбленность и встречную зависимость, аддикт избегания повышает свою самооценку. Затем, спустя какое-то время, будучи не в состоянии ответить ожиданиям своего партнера, аддикт избегания начинает чувствовать дискомфорт и давление. Не выдерживая подобной концентрации, он, под тем или иным предлогом дистанцируется. Затем схема воспроизводится снова.

В случае союза двух аддиктов избегания, их может объединять какое-либо совместное увлечение, интерес. Но, при этом, их отношения все равно лишены подлинной искренней близости. Со стороны это может выглядеть как гостевой брак или как «роковая» связь сходящихся и расходящихся любовников, показанная в фильме «28 спален/28 Hotel Rooms» (реж. Мэтт Росс).

Как бы то ни было, при желании аддикт избегания может поддерживать во влюблённом и нуждающемся партнёре чувства и, при этом, регулярно ускользать и вновь появляться, глубоко не вовлекаясь. Радость от доверительной интимности вызывает у таких людей тревогу и непереносимое напряжение. Аддикт избегания невынослив к определенности и обязательности. Уходя от принятия окончательных решений, он – программно «пунктирен». Может ли такой человек постоянно искать новые удовольствия вне общения с вами? Разумеется, да.

Желание уменьшить тревогу и внутренний эмоциональный дискомфорт толкает аддикта избегания на многообразные изыскания. Различные проявления подобной «интимофобии» могут называться по-разному. Неуверенные в себе утешаются тем, что не в состоянии соответствовать ожидаемым высоким предъявляемым стандартам. Холостяки безнадёжно ищут свой идеал, неповзрослевшие исследователи-«дегустаторы» никак не могут «нагуляться», получившие травматический опыт в прежних отношениях – никому никогда уже не смогут «по-настоящему» поверить и т.д. *****

Безусловно, вышеописанные варианты могут наблюдаться не только у аддиктов избегания. Общее здесь – в неспособности создать подлинную близость в отношениях. Тем не менее, именно своеобразная синусоида наглядно проявляется в поведении аддикта избегания. Здесь есть своя шаблонизированная драматургия и повторяемость стереотипного воспроизведения.

Что же лежит в основе подобного восприятия? То, что в психологии называется «нарушением привязанности». В данном случае, речь идет о тревожно-избегающем типе привязанности. Изначально родители воспринимали таких детей как помеху. Ребенок рос и развивался в условиях дефицита участия и неподдельного интереса к своим нуждам и переживаниям. При этом, какие-либо гарантии в получении внимания со стороны родителей отсутствовали. Вследствие этого, у детей сформировалось ощущение ненадежности и неустойчивости. Становясь взрослыми, такие люди рано или поздно проявляют свою отстраненность. Так, в результате, «эмоциональная отверженность порождает дефицит эмпатии». ******

На глубинное недоверие и эмоциональную замороженность невозможно воздействовать просьбами, убеждениями, требованиями или шантажом. Таких людей нельзя «исцелить» своей любовью. Работа с нарушениями привязанности и подобными аддикциями находится в ведении психотерапевтов и психологов. Это длительная и непростая работа. Важно реалистично отдавать себе отчет в перспективах подобной связи. В попытках получить ответную реакцию от того, кто этого дать не в состоянии, можно напрасно потратить годы жизни и километры нервов.

Наряду с этим, возникает интересный вопрос: а в каких случаях дистанцированные отношения, уход или режим «разрыв/сближение» не являются аддикцией избегания?

Во-первых, такое случается, когда человек не здоров. Органические поражения мозга и центральной нервной системы, алкоголизм, наркомания. Психические заболевания, психопатии, пограничные, личностные, аффективные расстройства и т.п. Сексуальные затруднения. В силу скомпенсированности в других сферах жизни, эти проблемы часто остаются недиагностированными. Параллельно возникает вопрос: а могут ли и аддикты избегания быть нездоровыми людьми? Да, поскольку одно другое никак не исключает.

Другие физиологические аспекты. Отношения к интимной близости также могут определяться сильной и слабой сексуальной конституцией, типом сексуальной культуры и сексуальной мотивацией. Сюда же относятся различные отклонения в области психосексуального развития. Все это напрямую влияет на желание и способность находиться в длительных близких отношениях.

Во-вторых, следует упомянуть социальные причины. Дефицит или наоборот избыточность возможностей порой влияют на выбор типа отношений. Консюмеризм, ориентация на гедонистические ценности постсовременного мира могут помешать созданию искренних долгосрочных отношений. Стоит упомянуть и карьерные вариации, интенсивные рабочие темпы, высокие стандарты, прессинг со стороны общества, неопределенность и нестабильность будущего. Возросшие требования к обладанию тем или иным социальным статусом и нормами поведения также мешают многим людям мыслить объективно.

Общеизвестно, что для того, чтобы в наши дни вырастить ребенка нет строгой необходимости состоять в постоянных моногамных супружеских отношениях. Не каждому мужчине легко ужиться с взыскательной женщиной, зарабатывающей больше и обладающей более высоким социальным рейтингом. И наоборот. Обращение к различным социальным моделям зачастую приводит к непониманию и конфликтам. Огромное количество всевозможных мифов мешают образованию устойчивых пар. Столкновение этнических, культурных, родовых/семейных стереотипов может определять негативные варианты личностного взаимодействия.

Выбор тех или иных гендерных амплуа порой также препятствует построению близких отношений в условиях конфликтующих моделей традиционной, современной и постсовременной семьи. Сюда же следует отнести трансформации полоролевого поведения и т.н. кроссполовые акцентуации. *******

В контексте распространения сексуальной свободы стоит упомянуть и толерантность к альтернативным формам близости и союзам. Речь идет о фактической реабилитации промискуитета, распространении свинга, полиамории и других вариантах самовыражения. В наше время, молодые люди гораздо активнее своих отцов и матерей ходят на свидания, живут экспрессивной сексуальной жизнью и практикуют всевозможные версии сожительства/«гражданского брака». При этом, все чаще независимость и одиночество становятся осознанным выбором. ********

В-третьих, это - психологические причины. Здесь можно говорить о неврозах, нарушениях эмоционально-волевой сферы, о выраженности личностных акцентуаций, последствиях воспитания в дисфункциональных семьях и т.д. Эти затруднения напрямую влияют на самооценку, ролевые модели и типы взаимодействия с другими людьми. Зная это, можно понимать, когда дистанция в отношениях вызвана исчерпанностью ресурсов интровертированного астеника, а когда – особенностями восприятия нарцисса.

Последствия психологических травм на разных этапах становления также влияют на формирование моделей близости. Возрастные кризисы взрослых людей актуализируют различное понимание этих жизненных «тестов» и неодинаковую готовность к ответственности и последствиям своих выборов.

Поведенческие нарушения, особенности восприятия, психологические аномалии, типы нервной системы, наследственность с межпоколенческими эстафетами, инфантилизм, «избегающее расстройство личности» - надо быть специалистом, чтобы ясно понимать, почему в паре возникают проблемы.

Итак, что же делать?

Прежде всего, определить насколько вам комфортно состоять в мучительных отношениях сближения-отдаления. Если вас это не устраивает, а возможности исчерпаны, не пускайте все на самотек. Даже поняв причины «роковой» связи, вы, в лучшем случае, измените лишь собственное восприятие. Лучше всего, при наличии желания, совместно с партнером пройти курс терапии. Партнер же, страдающий от собственной неспособности создать доверительную близость, может улучшить свое состояние, работая с психологом индивидуально или в группе. Долго. Дорого. Но это того стоит.

Виолетта Самсонова.

Источник http://gestaltclub.com/articles/stati/o-ps...zvrashchayutsya

Сообщение отредактировал Yozhik66 - 7.2.2015, 20:55

Прикрепленные файлы

 ______________.jpg ( 232,83 килобайт ) Кол-во скачиваний: 0

 

[Lampa]

Супруги из разного детства

Конфликты случаются в каждой семье. Иногда они, как заезженная пластинка, проходят по одному и тому же сценарию. Супруги, попавшие в такой цикл ссор, даже не догадываются, что причина может скрываться в детстве. О том, как привязанность ребенка к матери может повлиять на будущий брак, рассказывает психолог и автор книг для родителей Ирина Чеснова.

– Что определяет поведение супругов в семейных конфликтах?

– В момент ссоры мы проваливаемся в свои детские травмы. Именно в конфликте проявляются «тонкие» места человека. Стремясь подавить, спрятать свою боль, мы включаем защитное поведение: у кого–то это отстранение, у кого–то, напротив, стремление приблизиться к партнеру, выяснить все, не потеряв контакта. И у каждого проявления будет своя интенсивность, свой градус. Один из супругов в момент конфликта может отстраниться буквально на 2 мм, но для второго эти 2 мм покажутся настоящей пропастью: будут переживания, чувство отверженности. А если на месте этого второго окажется другой человек, он может ничего и не заметить – подумаешь, не поговорили два часа перед тем, как помириться.

В случае если у пары нарастает какой–то негативный цикл и все ссоры происходят по одному и тому же похожему сценарию, имеет смысл рассмотреть это поведение с точки зрения теории привязанности.

– В чем заключается эта теория?

– Каждый человек рождается уже «каким–то»: у него свой тип нервной системы, своя сила биологических потребностей, своя степень чувствительности, свой темперамент. Он может быть активным, требовательным, озорным или созерцательным, спокойным, послушным. Во многом от взаимодействия мамы и ребенка зависит, будут в нем эти врожденные свойства проявляться сильнее или, наоборот, сглаживаться. И от этого же взаимодействия зависит, будет ли ребенок доверять миру или, напротив, чувствовать, что мир опасен, в нем ни на кого и ни на что невозможно опереться. Именно в отношениях с матерью (или фигурой, ее замещающей) в психике ребенка формируется конструкт, который мы называем привязанностью.

– Как эта привязанность может повлиять на отношения в браке?

– Существует четыре типа привязанности. Самый благополучный тип – безопасная (надежная) привязанность. Ребенок растет открытым, доброжелательным, уверенным в себе, а если у него что–то не получается, он всегда знает, что ему не дадут пропасть, всегда есть возможность попросить о помощи. Ребенку с мамой безопасно, и эти чувства он потом переносит на весь окружающий мир.

Хочется обратить внимание на главное, что влияет на формирование этого типа привязанности: мама должна быть чуткой, отзывчивой и эмоционально доступной. То есть она откликается на зов ребенка, улавливает и удовлетворяет его потребности, синхронизирует свою жизнь с ним, слушает и слышит его, устанавливает с ним зрительный контакт. И здесь особенно важны личностные качества мамы – насколько она сама ресурсна, уверена в себе, может ли занять позицию действительно «большой и сильной мамы».

Это очень важная позиция. Потому что рядом с «большой и сильной мамой» ничего не страшно. Можно быть ребенком, можно расслабиться и исследовать мир. Если же «большая и сильная мама» (а для каждого малыша мама по определению – большая и сильная) мечется по любому поводу, не зная, как поступить, выливая на близких тонны тревоги, что же делать мне, маленькому и много чего еще не умеющему ребенку, в этом огромном небезопасном мире?

Как ведут себя люди с надежным типом привязанности уже во взрослых отношениях? Они открыты партнеру, чувствуют себя достойными любви и равными друг другу, а потому проявляют взаимоуважение и готовность договариваться. В детстве они получили опыт эмоциональной доступности мамы, поэтому у них минимум страхов, они ощущают свою ценность и умеют быть и близкими, и отдельными. Ведь потребности в близости и автономности равноценные: нам так же необходимо иногда побыть наедине с собой, в своем укромном личном пространстве, как и находиться с кем–то вместе.

Люди с надежным типом привязанности спокойно переносят периоды отдаления своего партнера, оставаясь по–прежнему в контакте с ним. Когда у них много внутренних ресурсов, они могут быть опорой для других, а когда ресурсы заканчиваются, они могут попросить о помощи своих близких. Такие люди знают, что просить – безопасно, быть рядом – не страшно, и нет ничего унизительного в том, чтобы быть слабым в какой–то момент. При возникновении конфликта такие люди могут спокойно сесть и поговорить. Оба партнера эмоционально доступны и вовлечены друг в друга, как прежде были в них вовлечены их матери. Они шлют друг другу сигналы – «ты для меня имеешь значение».

– Что происходит, когда человек в детстве не получает опыта безопасных отношений?

– Небезопасных типов привязанности три.

Амбивалентная – формируется, когда мама непоследовательна и непредсказуема. То она откликается на зов, то нет. То она к ребенку, то от него, то она разрешает, то запрещает. Так в малыше растет тревога и непонимание, чего ждать от самого важного объекта в мире – он правда будет рядом, когда больно и страшно, или все–таки нет? Ребенок начинает за маму цепляться. В браке люди с таким типом привязанности проявляют себя очень зависимыми от отношений. Поскольку во время ссор актуализируются все детские страхи, им кажется, что объект любви ускользает, за ним надо бежать, цепляться за него, стремиться все выяснить, как будто силой вырвать отклик и реакцию – ну правда же я для тебя что–то значу?

Следующий тип – избегающая привязанность. Она формируется, когда мама нечувствительна к сигналам и потребностям ребенка, холодна, может, даже депрессивна, неотзывчива, то есть эмоционально не вовлечена в ребенка. Она может не брать его на руки, быть очень скупой на проявления любви. Ребенок испытывает сильную душевную боль, внутренне отгораживается от матери и, вырастая, решает избегать привязанностей, потому что любая привязанность – это боль.

Такими чаще бывают подчеркнуто самодостаточные и независимые мужчины, стремящиеся держать чувства под контролем. В браке в моменты конфликтов они рвут контакт, становятся холодными и недоступными, могут быть очень жестокими – например, не разговаривать в течение долгого времени. Они не могут быть близкими, это больно. Они боятся стать чрезмерно зависимыми от отношений и собственных чувств, поэтому держат дистанцию.

Дезорганизованная привязанность встречается не более чем у 5 % людей. Ее еще называют «выжженная душа», когда предсказать поведение человека практически невозможно. Такая привязанность часто формируется в семьях, где ребенок подвергается жестокому физическому насилию. У таких людей невероятная амплитуда эмоциональных колебаний, поведенческие реакции сильно выражены, противоречивы и сменяются с большой частотой. Они могут долго добиваться отношений с человеком, но, едва добившись, немедленно порвать все контакты.

Хочу особо отметить, что все, о чем мы говорим, лишь шаблон. В чистом виде все эти типы привязанности встречаются редко. Бывают люди с надежным типом привязанности, но с элементами ненадежных. Более того, последующая жизнь может изменить тип привязанности, заложенный в детстве.

Так, заботливая бабушка может «развернуть» ребенка с избегающей привязанностью, дав ему опыт безопасной близости, доступности и тепла. Так же надежный тип привязанности может по мере взросления ребенка приобретать черты амбивалентной или избегающей из–за травматичной разлуки с мамой, конфликтов в семье, разводов, многочисленных переездов или утраты близких родственников. Все, о чем мы упомянули, лишь основа, на которой строится дальнейшее развитие личности.

– А супругов мы тоже выбираем по типу привязанности?

– Как мы выбираем людей, мы все–таки не можем объяснить до конца. В нашем выборе много безотчетного, бессознательного. В каждом из нас, где–то глубоко внутри, хранятся образы людей, принимавших участие в нашем взрослении. Именно эти образы ассоциируются у нас с любовью – такой, какой мы ее понимали и какую получали (или не получали) в детстве. И если повстречавшийся человек неуловимо «попадает» в этот образ, скорее всего, мы будем искать с ним отношений. А в них, в этих отношениях, искать то, чего нам не хватало в детстве: защиты, признания, может быть, восхищения – чего угодно.

Я это сравниваю с театральной пьесой: мы выбираем тех, кто может сыграть с нами в нашем спектакле, с кем мы чувствуем резонанс, кто знает текст роли, дополняющей нашу.

Привязанность же – это способ контакта с другим человеком, это конструкт, который формируется после рождения, модель отношений с мамой, которую мы потом проецируем на других людей.

– Что делать, если мы обнаруживаем в себе или в партнере одну из перечисленных моделей привязанностей?

– Надо мыслить категориями своих и чужих страхов, своей и чужой боли. Если вы, к примеру, находите, что в конфликтной ситуации тревога толкает вас к партнеру, а у него, предположим, есть желание отстраниться, это поможет вам понять, что движет вами и вашим супругом.

Когда происходит конфликт, яркие негативные эмоции выходят наружу. Но за ними всегда стоит много боли и страха. У человека, который привык цепляться за партнера, есть страх быть покинутым, страх одиночества, ненужности. У того, кто отстраняется, другие страхи: показаться некомпетентным, быть поглощенным отношениями. В моменты ссор эти страхи актуализируются и нами руководят. Если вы поймете, какие страхи движут каждым из вас, если вы увидите свою и чужую боль, вам будет легче примириться и утешить друг друга.

Конфликты, если убрать эмоции, – это просто столкновение интересов, а их цель – решить проблему. В этом нет ничего плохого. Однако, прежде чем обвинять другого, надо понять себя: какой ты человек, что вызывает твои эмоции. Бывают чисто ситуационные конфликты: одна измучена ребенком, другой – работой, на этой почве вспыхивает ссора. Иногда конфликт дополнительно нагружается болью и эмоциями от того, что супруги в браке не получают желаемого, их потребности не удовлетворяются: «я чувствую себя незначимой», «мне не хватает признания». Случается, что в семье идет борьба за власть. Такое очень часто происходит. Когда муж, приходя с работы, указывает на то, что дома что–то не сделано, это проблема не только неудовлетворенных потребностей, но и попытка показать, кто здесь главный. А жена не хочет чувствовать себя униженной, она будет сопротивляться.

«Раны» привязанности возникли в отношениях, и «лечить» их нужно тоже в отношениях. Первый шаг – это исследовать в первую очередь себя: какой я, как реагирую на какие–то ситуации, как веду себя в моменты ссор, кто для меня другой человек, чего я от него хочу, чего жду от отношений с ним, может ли он дать мне необходимое? Это все про себя, не про партнера. Необходимо понять, видим ли мы другого человека отдельным – со своими потребностями, чувствами, ценностями, своим опытом и своей картиной мира. Или это некий объект, с помощью которого мы хотим решить свои проблемы. Прежде всего, надо искать контакт с собой. И если вас что–то не устраивает в отношениях – говорить об этом спокойно, открыто и прямо, без обвинений, предлагать свой способ решения проблем. Ведь если два человека хотят быть вместе, они все преодолеют.